Правдуля в кармане

3

Пора, пора тушить ватный фитилек, бо дыхать вже нема чем. А заодно разъяснить кадетам и вольнослушателям причины очередного «эйяфья-как-его-там». Поэтому мы начнем шуботу трохи раньше, чем обычно – даже не во вторник, а в пятницу – и сначала будет бая для кадетов, а потом трохи ноук.


— Жалко, — сказал Балалайнен, опираясь на длинный красный пожарный багор, и разглядывая догорающие руины очередного блока ватохранилища имени Нади Савченко. – Скольк-ко всего пропало!

Пропало таки дохуя, надо сказать, потому шо пепла, который усеивал территорию полигона и крутился в воздухе, хватило бы не только засыпать Помпеи, но бонусом оставалось еще и на Геркуланум.

— Чо там их жалеть? – буркнула из-под арафатки, намотанной на лицо, Аксинья – Бабы им ишо нарожают — сами же бабы и говорят. Вы, говорят, идите дохните за Путина, алкашня проклятая, а мы себе других опять нарожаем. Тоже мне горе – вата пропала. Да пропади она хоть вся пропадом! Вот уж нисколечки не жалко.
— Имущество пропало, — горестно ответствовал жадный чухонец Балалайнен. – Непрактично! Тысяча шесть-сот квад-дратных метров площади! Алюминиевый профиль. Перекрытия. Полки икеа. Новые. Погрузчики «Шпандау Мотор ГмБХ». Поч-ти новые, лизинг. Жалко.

— А мені ось нихуя не жалько, — сказал бендера, хрипло откашливаясь и сплевывая что-то черное на бетон полигона. От маски респиратора на его закопченной физиономии остался белый пятак, захватывающий нос и рот. – Я би ще раз спалив, на панбога! Мені шкода тіко шо Надюха наша не бачила як гуло! Ладна, я з тіліфона зняв, потім на ютубі викладу та флєшку їй «конем» до буцегарні заведу. І шо нам той люміній, ще наберемо. Валантьори назбирають. Воно, вже набігли, перша мабілізація… Шо, валантьоры сапліві? Чом не спимо? Вам шо, днєвной сон така ж нєобізательна хуйня, як Будапештський протокол для кацапа? А ну спати бігом, бо штрелю зараз з геверу!

Бендерюгенды из соседнего детского сада имени Шухевича, рассевшиеся шо горобцы на бетонном заборе, отделявшем садочок от полигона, порскнули на свою сторону и тут же выгулькнулы оттуда чубчиками и веночками.

— И все-таки я не понимаю… — с тоской сказал жыд. – Отчего же так?

У жыда респиратор был получше – присланная двоюродным племянником из Ашдода маска закрывала еще и глаза, и с белым пятном на прокоптившемся лице жыд напоминал грустную обезьянку-капуцина с дымящимися пейсами.

— Шо пан жид, такий розумний, не розуміє? – вежливо осведомился бендера.
— Помолчите, пожалуйста, Остап Тарасович, — раздраженно ответил жид. – шо вы передо мной скачете постоянно? Вы шо, Бубка на Майдане? Так вот, вы все тетю Цилю, наверное, знаете. Она на лавочке во дворе сидела еще с Горбачева, и уже тогда всю молодежь, начиная с пятого класса, называла «наркоманами и пидарасами». Что примечательно, все, кого она называла наркоманами – пошли в эстраду и журналистику, а кого пидарасами – в бизнес и политику.

— Меня вообще проституткой бабки во дворе называли, — глухо сказала из-под парящей арафатки Аксинья.

— Так не підарасом жеж, — заржал бендера, и осекся, наткнувшись на неприятный взгляд Балалайнена, стоящего с багром в руке. – Вибачте панове, и вас, пани Оксана, перепрошую. Таке шось бовкнув. Так за шо ви таке розумне казали, пане Янкелю, шо самі нє панімаєте?

— Так вот. Не понимаю, почему когда называешь кацапа наркоманом и пидарасом – он только улыбается. А попросишь не плевать его семечкой на пол в маршрутке – так сразу у него истерика и шоб ты сдох. Шо, так трудно не плевать семечкой? Это же просто сделать, и совсем не обидней, чем быть пидарасом и наркоманом. Вы посмотрите, какой геволт получился из-за невинного замечания, шо надо быть добрее друг к другу! – жыд показал пальцем на тлеющий полигон.

— Так именно потому шо пидарасы и наркоманы же. С ними никогда не угадаешь… — беззаботно ответила Аксинья, разматывая арафатку, и внезапно в голос захохотала: Ой! Дядя Остап, дядя Янкель! Вы вместе прямо как Тимон и Пумба, с этими мурмызами после противогазов!..


К ноукам.

В конструкцию кацапов заложено три Правды.

Первая – такая же, как у людей – внутренняя. То есть, черное от белого они вполне отличают. Понимают сходство проблемы Крыма и Калининграда, и что если возвращать одно, то отдавать другое, если по правде, а не по бычке. Догадываются, что спустя 70 лет после войны население страны, получившей отдельное место в ООН именно за борьбу с нацизмом, за ночь перекинуться в фашистов не могло. Любой человек владеет подобной элементари-правдой: ты мне – я тебе. Литр бензина стоит доллар. Ребенок от жены твой. Кошелек не вырос на улице, а его потеряли. Пересек двойную, думал что не видят, а увидели. И так далее.

Вторую, внешнюю Правду мы все видели. В ней крымнаш, каклысасите, распятые мальчики и укропы, неведомо за каким хуем сбивающие боинги над своей территорией. Надо четко понимать, что это тоже кацапская правда, а вовсе не наглая ложь – ибо ракоцап верует. Истово, как наркоман, попавший по флаеру «Спасение есть!» на сходку пятидесятников. Он плачет, глоссолалит и катается по полу, попав под мощное эмоциональное воздействие грамотного пастора и группы прославления. Искренне осознает свою ничтожность и величие Бога (что не помешает ему завтра опять тырить по сумкам в метро).

Чтобы примирить обе Правды, нужна третья. По функции это конвертер, кодер-декодер, переходник. Але, по сложности устройства – это вполне самостоятельная Правда. Призванная сшить когнитивно разорванный мир в рачьем мозгу, и объяснить необходимость одновременного существования множества противоречащих друг другу правд. Именно оттуда берется «так надо», «ради России», «чтобы не было войны» и прочая хуйня, позволяющая «боголюбски-стайл» половину награбленного отдавать на храм, и чувствовать себя при этом более-менее душевно комфортно. «Не корысти ради, а токмо волею пославшей мя жены».

Да, спиздел! Но не корысти ради! А во имя будущего детей всего мира! И сохранения популяции циветт! И за деда, который воевал! И вообще, я дулю в кармане держал, так что не считается!

Однако, как любая сложно устроенная поебень, ломается эта соединительная Правда чаще остальных элементов системы. Если первые две правды малоуязвимы в силу чугунной конструкции – естественная правда доказывает сама себя, а искусственную тебе докажут из телевизора – то средняя Правда ранима, как ромашка. Ее с двух сторон бытия ебут – реальности она не соответствует, и из телевизора ее не укрепить. Не будет же Катя Андреева вещать в эфире: «Да, мы врем! Но мы делаем это ради Будущего! Врите с нами, врите лучше нас»! Это такая хитрая хуйня, которую надо утверждать намеком, слухом и молитвой. Но все, что делается на соплях, соплей же и перешибается.

В итоге получается железная штанга кацапского мировоззрения с блинами Правды и Лжи по обе стороны, и с хрустальным грифом посредине. Стальной блин не перекусить, а вот гриф… хуевая скрепа, надо сказать – хоть смазывай ее анальной смазкой из телевизора, хоть святой водой московского патриархата кропи – крепче она не становится.


На кафедре мы постоянно щолкаем по этому ненадежному стеклянному элементу «русского мира» и смотрим как он искрит и трескается. Мы не собираемся защищать естественную правду, ибо она самоочевидна, и защитит сама себя лучше любых лекций – Солнце не подсветить. Мы также не собираемся опровергать настолько же самоочевидно ебанутый российский бред – пиздуна не перепиздеть.

Поэтому каждый раз, когда мы цокаем лабораторным молоточком по соединительной хрупкой средней Правде, согласно которой можно убивать во имя жизни, и воровать во имя справедливости, сгорает очередное ватохранилище. Бо даже кацапу самому себе в душу гадить на людях неудобно, и он пытается закрыться в сортире, чтобы сохранить интимную тайну оправлений свой совести. И тут хлипкую дверь его душевного сортира выбивает нога в берце, и с вершин кафедры гремит суровый голос: «Что, опять говном обмазались и дрочите, святой отче?»

В этом и состоит причина извержений на полигоне, пан Янкель. Вот так все просто.


Аллес. С наступающей шубботой, хунты. Держите себя в тонусе. Бендерам – боевой гопак, кацапам – по еблу хуяк. Жыдам – крав мага, кацапам – поломата нога. Отдыхать, купаться и загорать.