Первая часть «Голубя из пламени» находится здесь.
Как и обещали, перейдем во второй части лекции к епископу Свинолупу, что в переводе на щирый французский обозначает «кошон».
Епископ этот, судивший Жанну, взялся не абы откуда, а верно и трепетно служил лидеру бургундских сепаратистов. Ну, такой, вполне басманный судья, работавший на босса, на уровне уважаемого человека с восточного рынка: «Щто, какой-такой хурма гнилой? Этот мой хурма гнилой? А ну давай вот этого слущайний прахожий щилавек спросим. Эй, Кошон, кунак, скажи – этот мой хурма гнилой?.. Вот видищь, савсем слущайни щилавек гаварит щто не гнилой!»
Художники, очарованные легендой Орлеанской Девы, обычно рисовали злобного епископа Свинолупа как мелкорослого уродца со скрюченными пальцами. Но исторические источники говорят о том, что мужик этот был довольно рослым, представительным, живым и пламенным, как литературный священник Фролло из «Нотр-Дам де Пари». Которого, кстати, писатель и срисовал с этого самого Кошона – большого любителя жечь ведьм, но не абы яких, а только эксклюзивных.
Кошон был небеден и популярен, добился, пришел к успеху, пользовался авторитетом. И, в отличие от очкастого Гарри Поттера, которого Янукович достал из Тайной Жопы своего Хогвартса, чтобы заключить Тимошенко в Азкабан, уже вполне состоялся, как человек и деятель, еще до начала процесса над Орлеанской Девой. В небольшую награду за технично проведенный суд, хотел пересесть на жердочку повыше, ну плюс рейтинг в массмедиа. Засудить деревенскую дуру до костра? Да не вопрос!
Как малограмотная крестьянка чуть не довела чиновного и ученого мудака до апоплексии – читайте в исторических книжках. Кафедра не верит в голоса в голове. И в святых Маргариту, Екатерину и Михаила, диктующих показания подследственным тоже не верит. Но совершенно уверена в том, что простая правда ломает все умствования, и выходит из любой западни, оставляя за собой только щепки, обломки капканов и обрывки веревок.
***
Как там говорил персонаж Сергея Бодрова, Данила-ака-Братдва, сразу после того, как пристрелил без разговоров абсолютно незнакомого ему человека, сидящего рядом с Главным Негодяем Мэнисом: «Сила в правде», да? А может быть, это был представитель местной религиозной общины, пришедший просить у богатого негодяя Мэниса деньги на детский приют? А может, это был налоговый или пожарный инспектор, отец пяти детей?
Ну, лекция не об этом. Персонаж Бодрова всегда точно знал в чем Сила. Теперь сам Бодров, воплотивший на экране этого дегенерата и популярный среди кацапов пример для подражания, совершенно точно выясняет на том свете – в чем находится Правда.
Сорри за лирическое отступление.
***
Как нам кажется, епископ Свинолуп уже настолько потерял цели и векторы к концу следствия, что и кафедра в награду ему была не нужна, только бы растоптать эту спокойную и искреннюю мерзавку. Пришлось дойти до таких подлостей, что даже англичане смущенно хмыкали в кулак, а родные работодатели-бургундцы просто спрятались в фейспалм.
И когда эту упрямую арманьякскую ведьму таки поволокли на костер, и она отгорела, и в небо из ее костра улетел белый голубь, и морок разошелся… епископ Свинья увидел, что он стоит на четвереньках в навозной луже, на морде у него рыло, а на жопе – хвост крючком. И вокруг онемевшая толпа. И чужие смотрят на него с ненавистью, а свои со стыдом.
Должность ему в награду дали, но не ту что обещали, а похуже. Потом еще похуже. Потом еще. Потом перестали здороваться. Потом узнавать. Бывший блестящий клирик, восходящая звезда и советник королей начал просить в долг. Метаться, предлагая свои услуги в качестве политического риелтора и выпрашивая деньги.
Жил он после убийства Ла Пусель долго и хуево. Семьдесят один год для пятнадцатого века – это хороший возраст, но никто из современников, как и из его потомков, епископу Свинье не позавидовал.
Пусть его судьба станет напоминанием прочим кошонам и свинолупам.
***
Резюмирую.
Остервенение англичан в отношении Жанны основывалось на страхе и глупости.
Страх понятен – феномен Жанны, действительно, было непостижимым для них, привыкших к тому, что любая действующая фигура на политическом поле имеет свою разменную стоимость. Слон – три пешки, ладья – пять. Ферзь – типа восемь.
А глупость – неизменный спутник политических шахматистов.
Феодальные властители тех времен, так похожие на наших современных политперсонажей, воспринимали войны как личную шахматную партию, где воевали их значимые фигуры на равнодушной доске простого народишка. Типа ферзь Путин ходит по горизонтали и диагонали на сколько хочет, а конь Порошенко – буквой «Г», но перепрыгивая через любые фигуры.
Когда английские кацапы сняли с поля пешку Жанны, и под ними внезапно вздыбилась сама шахматная доска, превратившаяся из населения в нацию, и стряхнувшая с себя чужие фигурки, ничему иному, как чуду это приписать было нельзя. Был там голубь из костра Девы, или не был – я лично не видел. Но англичан вышибли нахуй, а значит, объективно для истории, голубь был.
Шахматисты с тех пор поумнели, и стали учитывать фактор доски. Более того, научились ее незаметно наклонять, чтобы фигурки противника сползали на одну клетку назад. Но когда они увлекаются, и шахматная доска превращается в футбольное поле, а фигурки в пинаемый пенделями мяч – у них на лице все то же удивление, которое было на рыле у судьи Кошона. Ну, или на рыле у Януковича – если кто не видел Кошона лично. Ну, или на рыле Путина, которое я еще надеюсь увидеть.
Пане Президент. Ты, блять, ферзь на доске или игрок за столом? Если ты ферзь, то твоя цена – восемь пешек. И идея поменять тебя на Савченко сегодня будет сегодня анекдотом, завтра здравой идеей, а послезавтра – сожалением об упущенной возможности хорошего размена. Ты ждешь пока она станет символом? Ты тогда тоже станешь символом, только совсем-совсем другим.
Ты это… делай шото, давай. Если ты игрок. Взялся за фигуру – ходи. Не жди, пока доска начнет ходить сама. Твои «девятнадцать дней» кончаются через неделю. Верни Надю Савченко домой. Или хоть честно скажи что-то народу. Типа «не могу ничего сделать, не отдают ее, пидарасы». Тогда, боюсь, народ сам начнет ловить английские пешки на размен.
***
Одна хорошая женщина, хоть и из России, спрашивала у посетителей своего блога: если что-то случится с Надей – какими глазами мы будем смотреть на украинцев?
Кафедра никому не желает смерти, даже кацапам.
Но после смерти французской Ла Пусель, англичане смотрели на французов, преимущественно, глазами, выклеванными вороньем.