Обычно все люди уникальны…
Тьфу ты, ерунду какую-то написал. Нет, попробую начать по-другому.
Когда мама говорит ребенку «ты у меня особенный» — обычно она имеет в виду что-то хорошее. Даже если сын самый сильный в классе не потому, что он спортсмен, а потому, что пять раз оставался на второй год. Она его не будет называть дебилом, а просто скажет, что он особенный. Маленькие дети – те вообще сплошь и рядом состоят из особенностей, что абсолютно типично. Хотя и звучит противоречиво.
Именно это я имел в виду в первой фразе.
Потом дети растут, коммуницируют и конкурируют с другими детьми, и начинают понимать – какие особенности у них хорошие, а какие не очень. Затем вмешается школа с ее мозговым рубанком, затем лечебная коррекция внутри волчьих подростковых иерархий, а в армии вообще особенным быть трудно и больно, и все лишние особенности умирают еще на КМБ.
В итоге получается нормальный человек. Не без особенностей, конечно, потому что отсутствие особенностей – это еще большая особенность. Более того, весьма пугающая особенностей, потому что если у человека в голове нет тараканов, то там могут завестись скорпионы.
К ноукам.
Все понимают в классическом примере разницу между нашими доблестными разведчиками и их подлыми шпионами. Однако сходство тоже понятно, и никто не будет искренне удивляться, если нашего доблестного разведчика поймают лютые вороги, и вместо того, чтобы наградить за доблесть, просто расстреляют. Шоб не был таким сильно нашим и доблестным.
Я приводил пример, когда убеждал своего знакомого из Вприредрассии, что не могут бандеровцы за полгода научить всех укробандеровскому языку, как москали там у себя в Москве уверены. Для этого надо было еще до бандеровского языкового ультиматума его знать. Как не смогли бы мондошаване, захватив Москву, заставить перейти москалей на мондошаванский. Даже под гипноизлучателем и угрозой переработки в биотопливо.
— Так это не то, — отвечал знакомый, — это совсем другое!
Ладно, пускай другое. Допустим, мондошаванский очень сложный язык, там половина слов на инфразвуке. А как же тогда «ху из он дьюти тудей?»? Бабка в школе по голове била-била, не разбила, дедка на курсах бил-бил, не разбил, мышка бежала, написала половину профессиональной литературы на английском, а в итоге все, шо треснуло в скорлупе головы у большинства, так это «ай эм он дьюти тудей» — если без гугля. Перейдете на английский в общении за полгода, если НАТО захватит?
— Так это не то.
Опять не то. А у голландцев то? Или у этих, гельминтов, тьфу ты, гельветов. Швейцарцев то есть. Чего же они все по три языка знают, не считая обязательного «дьюти тудей»? Они что, умнее вас?
— Так это они не те. Мы – вот те. Мы умнее, просто оно нам не надо.
— А если будет надо?
— Тогда мы не захотим. И сразу станет не надо.
Вот тыж ептваюмать. И как тут заниматься ноуками?
Гривна и рубль падают вместе вниз, как перворазник с инструктором, который парашют в самолете забыл. Почему для гривны это плохо, а для рубля – это хорошо? Ведь когда долетят, то оба разобьются, и наши разведчики, и ваши шпионы.
— Так это не то.
Шо значит не то? Вот, вам сообщили, что падение рубля – большая радость и счастье для всех. Ведь рублей станет больше, рубли веселее. А если гривны станет больше – это тоже радость?
— А она тогда потеряет покупательную способность.
— А рубль не потеряет?
— Так это не то.
Почему несколько десятков человек разных национальностей, погибших в бессмысленной уличной потасовке – это «геноцид, а несколько десятков тысяч одной национальности, планомерно убитых в Чечне – это «не геноцид»?
— Так это не то! Потому что вы убивали своих, мрази!
Ага. То есть, убивать своих – именно это называется «геноцид». А чужих, по национальному признаку – это, наверное, называется спорт? Как охота на уток? Они же чужие, их можно. Погоди, так это что, выходит, чеченцы – это чужие?.. Тогда какого…
— Это не то. Когда их убивали, они были чужие, а когда их сколько надо убили – они стали свои. И вообще, почему ты со мной общаешься на нашем русском? А не на своей собачьей мове?
Да потому что ты, дебил, ее не понимаешь, как не понимаешь английский, мондошаванский и все остальные. Я общаюсь с тобой на единственной доступной тебе мове. Ну, кроме пиздюлей, естественно.
— Это не то…
Все, я устал. Резюмирую.
Если взрослые люди в тридцать лет продолжают считать, как в три года, что «мой папа самый сильный в мире»… Если они не понимают сходной сути «разведчика и шпиона», «рубля и гривны», «Беслана и Славянска», ориентируясь исключительно на медийные маркировки процессов… То они, суко, очень особенные. Да они вообще, клянусь пробиркой, состоят из одних особенностей!
Мать иногда перехваливает ребенка, оправдывая его недостатки из-за материнской любви. Но российская власть слепой материнской любовью не страдает, поэтому если и оправдывает недостатки, то только свои. А детям своим внушает, что это не они у нее без присмотра выросли ебанутыми, а просто особенные. Это все вокруг ненормальные, и у всех остальных – «это не то». Иначе получится:
— Мама, а почему я такой? Почему у меня по три пальца на каждой руке, по шесть на ногах, хер на лбу, глаз под мышкой, и я девятый год учусь в третьем классе, а в моей школе ручки от дверей есть только у воспитателей?
Ну не скажет же ему Рассея-матушка, что это генетический дефект, вызванный ее алкоголизмом и венерическими болезнями во время беременности.
— Это потому что ты у меня особенный. Наливай.