Мы сидим в заводской курилке. Я, слесарь–сборщик пятого разряда по фамилии Чарвоны – его кличка Червонец и грузчик по фамилии Кива – его кличка Кила, но он не любит, когда его так зовут. Я работаю на заводе Ленина недавно и у меня еще нет клички. Кива сидит в темном углу и только по огоньку сигареты видно, что там кто–то есть.
— Что ты все в темноте прячешься, — говорит Киве Червоный. – Иди к нам.
— Мне и здесь хорошо, — отвечает Кива.
— Так вот, — рассказывает Червоный, — как раз, значит, на первого мая шестидесятого года летал этот ихний Паульс над нашей территорией и разбрасывал колорадского жука. Ну, ПВО его и сбили. Где–то под Пуховичами упал на колхозное поле. А колхозники, что в поле работали, решили что это космонавт и может быть за него премию дадут, кинули работу и повели его в управление. Пьяница один по фамилии Герасименя, он сзади шел, вдруг говорит
— Не наш это человек. Погляди какие следы его ботинки оставляют.
С управления позвонили в район, там говорят, что никаких космонавтов сегодня не летало. А что за он? – спрашивают. В управлении говорят, что космонавт с акцентом разговаривает, как болгарин. Вот тут и возникли настоящие подозрения. Вызвали участкового. Приехал капитан на мотоцикле и спрашивает у него:
— Где работаете, вучытеся, ваши документы. Проверили паспорт, а там в пятой графе написано: “aмериканец”. Полное разоблачение. Позвонили в район, с района позвонили в Минск, с Минска в Москву, а с Москвы позвонили Хрущеву по засу и доложили. Хрущев как раз в Америке на асамблее был. У Хрущева в жилах кровь хохлятская горячая, он бах им в асамблее ботинком по столу и говорит: “Нах.. же вы это делаете!”.
Они, мол, а что такое?
А он говорит, что не люблю когда вот так, сперва разбрасывают, а потом смотрят в глаза, как ни в чем не бывало.
Ставит на стол такой дипломат и спрашивает: — Вы хоть знаете, что это такое. Это атомный чемоданчик. Сейчас нажму на кнопку и вас нет.
Кеннеди струхнул и говорит:
— Чего вы за это хочите, Никита Сергеевич?
А Никита говорит:
— Oтдай мне профессоршу коммунистку Анжелу Девис.
А Кеннеди обрадовался, что так легко отделался и говорит:
— Да пожалуйста, забирайте эту обезьяну, сто лет она нам усралася.
Привели чорную, сняли наручники. Хрущев спрашивает:
— Как ты там, Анжелачка?
А чорная отвечает:
— Спасибо, Никита Сергеевич, вы меня прямо с электрического стула сняли.
— Больно было, — спрашивает Хрущев.
— Да какое там больно, у них же напряжение сто десять вольт, вот если бы как в странах социализма – двести двадцать.
— Чего так мало напряжения? — интересуется Никита Сергеевич.
— А потому, что империалисты электричество крадут. Дают сто десять, а колесико, как на двести двадцать вертится…
— Петрович, — прерываю я рассказ Червонага, — Вот на счет ботинка, интересно. Можете подробнее рассказать
— Конечно могу, — отвечает Червоны. – Наступило хорошее светлое время, когда люди уже поснимали сапоги и стали носить ботинки. Родственники жены купили мне на свадьбу ботинки сорок шестого размера и говорят:
— Надевай, бля.
Я надел, а швагра смеется. Куда ты, говорит в этих туфлях по нашему гауну будешь ходить. Я говорю, что в город поеду, там буду ходить. Почему это ты и вся ваша семья может ходить в ботинках, а мы не можем.
— Погодите, Петрович, но вы же совсем не об этом рассказывали.
— А о чем? На чем я остановился?
— Что вертится, — говорит из своего угла Кива.
— А, вертится. Ну, так она, разделась голая, легла в кровать и вертится. Я ее обнял, хочу поцеловать, а она вертится и вертится. Я ей тогда говорю, чего ты так вертишься. А она говорит, боюсь, что ты мне сделаешь больно. Я ей тогда говорю, давай с анестезией. Налил ей полстакана. Она выпила и говорит, дай мне хоть сначала посмотреть, что это такое. Я взял и показал. Она посмотрела, руками потрогала, понюхала и говорит, дохлой рыбой пахнет, ничего страшного, почему так все боятся…
— Ерунда это все, — вдруг прерывает его Кива.
— Это ещё почему, — с обидой спрашивает Чарвоный.
— Потому, что пи..деж, антисоветчина, — говорит Кива.
—
https://microproza.d3.ru/antisovetchina-2189338/
Карты Белоруссии Векторные