Я встретил его в привокзальном кафе героически очищенного от хунты и денежных средств в банкоматах города N, куда наш герой зашел купить кефир и пообщаться с товарищами за светской беседой. Он — ополченец Новороссии, герой с большой буквы «Г», простой парень, местный донбасский шахтер Магомет Крылов (позывной — «Сименс Ц 75»), которому судьба подкинула небывалые испытания… Впрочем, об этом он расскажет сам.
[blockquote style=»1″]— Сименс, расскажи, пожалуйста, как ты попал в плен в карательный батальон «Правого Сектора» Нацгвардии?
— Это было обыкновенное дежурство на блокпосте. Мы с ребятами проверяли машины, забирали на ремонт старые магнитолы, танцевали донбасскую лезгинку, дарили водителям цветы и желали хорошего дня (улыбается лучезарной улыбкой). Ну а потом пришли они… Вернее, приехали. Два десятка танков, тридцать БМП, пулеметчики, «Апачи», собака с милицией, дроны и боевые роботы.
— Это был «Правый Сектор»?
— Да, батальон «Азов». Преимущество было на их стороне, у нас даже автоматы были не заряжены… Мы — мирные жители Донбасса, не хотим войны, мамой клянусь. Они окружили нас и на ломаном русском языке с пенсильванско-львовским акцентом требовали сдаться или пойти и убить всех учителей русского языка и литературы …
(Сименс плачет горькими слезами).
— И что было потом? — Меня, моих друзей — «Алкателя» и «Самсунга Гелекси» забрали в плен. Все прошло молниеносно: на нас натравили собак, боевые роботы специальными магнитами притянули к себе наше оружие. Говорили, что доберутся до наших семей, удалят все аккаунты с Контакта. Нас погрузили в газенвагены и повезли в Галичину, где эти изверги уже построили концлагерь «Смэрть мирним жителям, яки не говорять украйинською мовою и не читали Кобзаря».
— Как обращались с тобой и твоими сотоварищами в концлагере? Били, резали?
— Нет, все было гораздо хуже. Эти нелюди применяли поистине изуверские пытки. Первые дни нас держали в маленькой комнате всего с одним мини-баром и пытали песнями Поплавского (киевский карательный певец — авт.). У «Алкателя» на третий день начала «ехать крыша» и он стал называть нас «кохани варенычки». Это было ужасно. Иногда к нам заходил их палач, весь в фашистских татуировках, гербах Украины, сомбреро и с мачете и по одному выводил на расстрел. Меня тоже выводил. Ставил лицом к стенке и клацал затвором шмайсера над ухом.
— И как ты вышел оттуда живым? Как происходило твое освобождение?
— Я бы, наверное, погиб там. Но меня спас звонок. Не знаю, от кого, но мне кажется, что это был (пауза) Сам. Ну вы понимаете… Говорят, достаточно одного его звонка, чтобы фашисты разбегались в разные стороны. Говорят, что он печется о каждом русскоязычном новороссце и в беде не бросит, пришлет или десант, или гумконвой с БК для бюджетников (кашляет). То есть, хотел сказать, что мы б и так вышли, я уже закончил подкоп, а «Самсунг» разбил копилку с заначкой.
— Как бы ты коротко охарактеризовал свой плен у бандеровцев?
— Это ужасно (отпивает кефир).
— Что будешь делать дальше? — Ну… (широко и естественно улыбается). Для начала поменяю штаны (износились, поди), потом вернусь на свой блокпост. Буду дальше нести службу на благо Новороссии, продолжу изымать старые магнитолы, рваные банкноты, проведу экскурсию в нашем блиндаже для нескольких девушек, в общем, будут обыкновенные трудовые будни. Опасно? Да. Но такая наша работа…[/blockquote]
После разговора с Героем, я понял — есть еще порох в пороховницах. Новороссию никому не сломить, пока есть такие шахтеры, как Магомет. Ну а каратели за все ответят: «Апачи», издевательства и особенно Поплавского.
